Как Горбачев вредил российским профсоюзам?
Западные лидеры поспешили похвалить Михаила Горбачева, последнего президента Советского Союза, который умер на этой неделе в возрасте 91 года.
Австралийский политик Энтони Альбанезе назвал его «гигантом 20-го века» и «человеком тепла, надежды, решимости и огромного мужества».
Горбачев стал героем на Западе за то, что позволил странам-сателлитам Восточной Европы мирно вырваться из-под контроля России. Он руководил распадом Советского Союза в конце 1991 года.
Многие левые думали, что его политика гласности и перестройки была попытками освободить социализм в Советском Союзе.
Но Международная социалистическая организация, утверждала, что Советский Союз долгое время был государственным капитализмом и что Горбачев пришел к власти в 1985 году, чтобы попытаться разрешить глубокий экономический кризис в России.
Интересно сегодня, спустя десятилетия, почитать то, о чем писали предвестники распада СССР. Публикуем эксклюзивный перевод статьи, написанную ISO еще в июле 1988 года. Уже тогда на планы Горбачева смотрели подозрительно и с опаской.
Даже беглого взгляда на программу Горбачева достаточно, чтобы разрушить этот миф. Действительно, то, чего хочет Горбачев, очень похоже на то, что пытаются сделать Тэтчер в Великобритании и Хоук здесь.
Горбачев хочет ускорить темпы роста в России. Поскольку Россия капиталистическая, он может сделать это только за счет увеличения эксплуатации рабочего класса.
Поэтому он все время говорит о повышении производительности, о том, чтобы заставить рабочих быть более усердными и осторожными, о поощрении качественной работы и наказании остальных.
Так же, как Хоук и Китинг, он продолжает избавляться от убыточных предприятий. Действительно, один из его сторонников сказал, что им нужно будет закрыть предприятия, в которых занято 13-17 миллионов рабочих, к концу века, если экономика будет модернизирована.
Горбачевская перестройка похожа на «реструктуризацию» Хоука и Китинга и навязанную им 4-процентную двухуровневую систему оплаты труда.
Но хотя основы российской системы такие же, как у западной, есть и важные отличия.
В западных «рыночных» экономиках убыточные предприятия закрываются работой системы, если только правительство не вмешается, чтобы их спасти.
В России этого не происходит, и это, как правило, сдерживает конкурентоспособность экономики в целом. Чтобы закрыть бизнес в России, нужно принять целый ряд сознательных решений со стороны чиновников министерства, партийных руководителей и так далее.
Так что процесс избавления от «неэффективного» можно испортить, замедлить и остановить.
Модернизация Горбачева предполагает, что партия делает то же, что жестокая рыночная система делает в других местах. В России это неизбежно принимает форму проведения политической кампании по разоблачению неэффективных заводов, по искоренению коррупции.
Кроме того, бюрократия должна заставить массы рабочего класса принять эти закрытия фабрик и массовые увольнения, обещая, что эффективные рабочие будут хорошо вознаграждены.
Вот тут-то и подходит гласность — или открытость. Горбачев стремится мобилизовать одни части бюрократии против других.
Он может сделать это, только поощряя определенный уровень инакомыслия и критики в СМИ, поощряя тех, кто предан русскому капитализму в целом, высказываться против тех, кто просто ворошит свои гнезда.
Эта гласность не то же самое, что демократия. Горбачев даже не счел нужным дать рабочим России право создавать свободные профсоюзы для самозащиты, не говоря уже о каком-либо реальном контроле над своей жизнью.
Но он должен поощрять некоторую «откровенность», если у него есть хоть какая-то надежда продвинуть систему вперед».